
Нет смысла гадать, к чему может привести вывод российских контингентов из Сирии, Абхазии, Южной Осетии и иных территорий, на которых пророссийские власти держатся исключительно на российских же штыках. Сирия — немного особый случай, так как помимо российского интервенционистского корпуса, там присутствуют еще и полутеррористические бандформирования под зонтиком иранского КСИР. Однако нужно понимать, что покойный генерал Сулеймани убеждал российское руководство ввести войска не потому, что банды КСИР контролировали обстановку. Напротив — с начала 15 года она начала носить угрожающий, а местами и катастрофический характер. Сейчас ситуация изменилась, но лишь внешне. Даже сейчас провинция Дераа буквально полыхает, в Алеппо террор иранских боевиков довел до крайности местное население, да и вообще лояльность на подконтрольных формально Асаду территориях обеспечивается только и исключительно насилием — за исключением Латакии и Тартуса, которые, в общем-то, лояльны лишь по этно-конфессиональной причине. Вывод российских сил вернет обстановку к состоянию если не 15, то 14 года, и только.
В любом случае вывод российских войск приведет к повторению того, что мы видим сегодня в Афганистане — схлопыванию туземных структур управления на оккупированных территориях. А возможно, и к аналогичному коллапсу еще в ходе вывода.

Эта проблема, казалось бы, не носит «горячий» характер — сидели столько лет, посидим столько же. Но выводить войска рано или поздно, но придется. Так что это всего лишь отложенная проблема.
Кроме того, нужно отдавать себе отчет в том, что сегодня события перемещаются в Среднюю Азию. Начнет ли Талибан экспансию или нет — это вопрос пока крайне дискуссионный. Но то, что победа Талибана объективно подстегнет национально-освободительные движения в странах бывшей советской Средней Азии — крайне вероятное развитие событий. Дикая отсталость, огромные социальные перекосы, тупик в развитии и перспективах — весь необходимый набор горючих материалов туземные власти трудолюбиво складывали под свои дворцы. Талибан может оказаться спичкой под этот огромный костер.
Будет ли Россия бросать в регион войска? Скорее всего — да. Просто потому, что иное будет буквально самоубийством. Поток беженцев просто сметет на своем пути всё, а потому военная интервенция становится в таком случае неизбежной.
И если так — то вопрос с военными упражнениями в других местах станет крайне острым. Если не вывод, то сокращение российского военного присутствия в других местах станет вопросом времени. И даже сокращение может запустить те же самые процессы, что и вывод.
Российская армия не потянет столь обширный объем задач, а потому Кремль будет вынужден решать классическую задачу любой распадающейся империи: откуда уходить в первую очередь. Что на самом деле решением не является. Уход империи с периферийных территорий никак не решает проблему ее коллапса, а напротив — ускоряет его. И чем большее число периферийных территорий будет покинуто, тем быстрее катастрофа придет уже собственно на территорию самой империи. Это совершенно стандартный процесс, характерный для всех умирающих «вертикалей управления».

Да, конечно, возможны косвенные и непрямые решения вроде передоверия функций армии разнообразным частным военным компаниям вроде небезызвестного «Вагнера». Но это опять-таки, лишь оттянет на какое-то время неизбежное, которое вернется с удвоенной силой.
Проблема в том, что пространства решений у Кремля в этом процессе нет. Ключевая проблема носит не внешний характер, а сугубо внутренний. Сама модель власти и управления не вытягивает никакие задачи — ни внутренние, ни внешние. Любой внешний кризис лишь ускоряет разложение системы, но не является ее причиной. Но за кремлевских работает принцип Даннинга-Крюгера: чтобы понять свою ущербность, они слишком ущербны. А потому они будут в полной уверенности совершать все без исключения классические ошибки и просчеты, пока не окажутся в каком-нибудь сточном коллекторе, откуда их будут вытаскивать восторженные избиратели.