По сравнению с максимумом своего распространения, сегодня ИГИЛ утратил в Ираке 73% ранее занимаемых обжитых территорий. В Сирии - почти 60%. Это неизбежно отразилось на его ресурсных возможностях. На максимуме ИГИЛ позволял содержать себе почти 200 тысяч человек во всех своих структурах - и боевых, и гражданских. Теперь его возможности - порядка 25 тысяч человек, поэтому оценочная численность боевиков, находящихся под ружьем, в 20-25 тысяч человек, выглядит даже избыточной. Правда, порядка 40% боевых отрядов ИГИЛ сейчас перешли к мобильной войне и живут на "самообеспечении". В сети десятки роликов, на которых показаны действия таких мобильных групп. Их действия преследуют две основные цели - уничтожение противника и добыча трофеев для следующих нападений.
Переход к такой мобильной войне позволяет Исламскому государству существенно снизить централизованный расход ресурсов и перейти к гораздо более неприятной для противника тактике ведения боевых действий. Противостоять мобильным группам в пустынной местности можно, но это требует значительного усиления войск, ведущих с ними борьбу. Тактика такой борьбы подразумевает создание густой сети аванпостов, разведки, создания подвижного резерва, подтягивание к зоне боевых действий значительного количества тактической авиации. Ни в Сирии, ни в Ираке у противников ИГ такой возможности нет - они обескровлены и крайне малочисленны. ИГИЛ тоже, но в его случае выбранная тактика наиболее эффективна.
И в Ираке, и в Сирии наступает переход к новому этапу, причем наиболее непрогнозируемый по конечному результату, естественно, сирийский театр боевых действий.
Америке удалось с огромым трудом, но все-таки сколотить две коалиции, которые с удовольствием воевали бы друг с другом, но вынуждены воевать с ИГ в интересах Америки. Это коалиция включает в себя с одной стороны, курдов и прозападных "умеренных" террористов, с другой стороны - Асада, Россию и Иран, обильно разбавленных разнообразными наемниками. При этом и внутри коалиций существует жесткое соперничество и подковерная борьба, периодически переходящая в стычки и столкновения друг с другом.
Основная цель обеих коалиций - Дейр-эз-Зор. И не только потому, что это последний провинциальный центр, находящийся сейчас под контролем ИГИЛ (правда, есть еще Ракка, но тут весь вопрос - когда именно она падет, а главное - насколько тяжелые потери при этом понесут курды). Дело здесь вот в чем.Курды, беря под контроль каскад плотин и электростанций в верховьях Евфрата, получают в свое владение генерацию энергии - очень ценная добыча во всех отношениях. Плюс вода водохранилищ, что в Междуречье является самой главной ценностью. Два урожая в год - очень серьезное конкурентное преимущество.
Дейр-эз-Зор - это сирийская нефть. Крупнейшие месторождения Сирии Аль-Танак и Аль-Омар находятся как раз в Дейр-эз-Зоре. К огорчению Асада и его коалиции - на восточном берегу Евфрата. Поэтому чтобы взять под контроль нефтяные поля Сирии, Асаду придется брать Дейр, переходить Евфрат, причем делать это быстрее и раньше курдов.
Исламское государство, понятно, против таких планов, а потому будет отчаянно сопротивляться как курдам, так и Асаду.
У Асада нет выбора и вариантов - если курды в конечном итоге возьмут месторождения раньше него, экономический коллапс асадовской части Сирии неизбежен, а развал Сирии как страны, становится единственным экономически обоснованным вариантом развития событий. Если Асад сумеет добраться до месторождений раньше курдов, у него появится позиция для торга. Да, сирийской нефти мало - на довоенном пике добычи ее добывалось всего 400 тысяч баррелей в сутки. Этого хватало только на удовлетворение внутренних потребностей страны, а из числа экспортеров Сирия выпала еще до войны.
Но теперь промышленности в Сирии практически нет, а потому она может экспортировать нефть и хоть как-то начать расплачиваться по своим долгам, а главное - у нее будет минимальный, но шанс на восстановление. Без нефти - увы, Асад банкрот.
Я оставляю за скобками вопрос - сколько этой нефти обещано путинским друзьям в обмен на финансирование проасадовских наемников. Не знаю, но понятно, что приступами благотворительнсти наши бандиты не страдают. Но так же понятно, что какую-то долю оставят и Асаду. Если, конечно, повезет и удастся вообще дойти до этих месторождений и раньше курдов.
Курды при этом ведут отчаянную борьбу за Ракку и не могут высвободить силы для рывка к Дейр-эз-Зору. Во-первых, здсь политический вопрос: они обязаны выполнять указания США и брать Ракку, а во-вторых, только после взятия Ракки контроль за плотинами перейдет к ним окончательно. (Кстати, в скобках отмечу, что именно для полноты контроля курды внуглую залезли на западный берег Евфрата и нарушили конвенциональные границы раздела территории. Зато теперь они полностью контролируют весь каскад плоти электростанций в районе Табки - с восточного и западного берегов).
У Асада нет сил, он вынужден вести наступление только с одного направления. Любая попытка распылить силы и начать наступление даже с двух направлений может привести к неприемлемым потерям и вообще остановке наступления. Пока наиболее выгодням признано наступать вдоль Евфрата по западному его берегу. Так отсекаются курды и можно продвигаться к Дейру.
Попытки наступать у Пальмиры носят скорее отвлекающий характер - сил там еле-еле хватает, чтобы удерживать занятые территории.
У ИГИЛ стратегия остается прежней - держаться и выбивать своих противников. Очень многое может измениться после сентября, после курдского референдума о независимости. Из Багдада раздаются все более грозные голоса в адрес Барзани, и весьма вероятно, что Багдад будет вынужден плюнуть на ИГИЛ и перевести все свое внимание и армию на курдов.Это даст возможность Исламскому государству для маневра и перебросить в Сирию большую часть своих иракских сил без угрозы утраты иракских территорий. Тогда ИГИЛ сможет надеяться на перелом или существенное улучшение положения для себя в Сирии. До конца сентября Исламскому государству остается только одно - держать оборону и истреблять противника в максимально возможных количествах. А там - решать по обстановке.
