Мечеть Аль-Нури, согласно ним, действительно захвачена, и на фоне её руин сегодня должен даже выступить премьер Абади, однако все остальные позиции боевиков остаются вполне под их контролем. Задача Абади - наконец, заявить о победе и закрыть тему, рассчитывая на то, что дальнейшие боевые действия будут проходить уже не по разряду "штурма", а представлены как зачистка освобожденной территории.
Самый первый срок, который был указан в качестве окончательной победы, был назван еще 20 января - ко дню инаугурации Трампа, а вообще-то, от Абади требовали победы еще к выборам президента США. Обаме нужно было продемонстрировать успех своей политики на Ближнем Востоке. С тех пор срок кончательной и самой настоящей победы сдвигался более 25 раз. Пожалуй, только вечная российская "озабоченность" на пинки, тычки, зуботычины и удары в спину может соперничать с бесконечными "самыми последними" сроками победы над ИГИЛ, выдвигаемые Багдадом.
В общем, до окончания боевых действий еще далеко, однако за победным клекотом скрывается более серьезный вопрос - что дальше? Каковы итоги двухлетнего вымученого наступления иракской армии на ИГИЛ в Ираке? Любая война имеет ясные и понятные цели, достижение или недостижение которых может считаться победой (или соответственно поражением).
Абади, вернув часть территорий Ирака, захваченных в ходе наступления ИГИЛ в мае-октябре 2014 года Исламским государством, выполнял задачу военного разгрома ИГИЛ и восстановления территориальной целостности Ирака. Вопрос - выполнил ли он ее - повисает в воздухе. Телевизионная картинка предназначена скорее для сокрытия реального положения дел - увы, постмодернизм диктует свои правила. Чепчики в воздух - это хорошо, однако что означает эта вымученная победа для дальнейших событий?
Военный разгром ИГИЛ пока не достигнут. Организованное сопротивление продолжается, изменился лишь его характер. Численность боевиков оценивается в 20-30 тысяч человек в Сирии и Ираке плюс значительная часть их переместилась в Афганистан, Ливию и Йемен, где продолжают наращивать свой людской ресурс. Управление не разрушено. С другой стороны, Ирак второй раз за последние три года лишился армии. Первый раз - в 14 году - она просто развалилась и бежала, теперь она в значительной степени просто истреблена. Оценить потери иракской армии и военной полиции непросто, однако даже минимальная оценка в 60 тысяч убитых и раненых, причем основные потери пришлись на наиболее подготовленные и боеспособные части - это, несомненно, разгром. Победа носит в таком случае откровенно пирровый характер.
В сентябре у Абади предстоит решение не менее сложной проблемы - реакции на референдум о суверенитете Курдистана. Восстанавливая контроль над суннитскими территориями, Багдад теряет курдские территории, а кроме того, автоматически получает территориальный спор за захваченные земли вокруг Киркука. При этом восстановление контроля над суннитскими территориями тоже носит крайне условный характер - он поддерживается невероятно жестокими мероприятиями, близкими к геноциду, что неизбежно вызовет новый всплеск суннитского сопротивления. ИГИЛ может лишь рукоплескать такой политике Багдада, так как противники сами создают новую ресурсную базу для Исламского государства.
Таким образом обе стратегические задачи войны с ИГИЛ не выполнены и даже не ясно, выполнимы ли они вообще. Понятно, что вслух произносить такое - политическое самоубийство, и поэтому Абади дозарезу требуется картинка. Взятые руины мечети Аль-Нур символичны и могут сойти за неё, поэтому её и будут тиражировать повсеместно. Коалиция тоже нуждается в том, чтобы доказать свою дееспособность, поэтому скепсис относительно результатов победы, по всей видимости, будут гасить по всем западным СМИ.